Просмотр сообщений
1
Дварфийские истории / Крайне вольное изложение DF. "Деееед"
« : 16 Октября 2016, 20:48:31 »
- Деееед!Деда-а-а!
Старый, седой Урист поднял мохнатые брови. Ух, шалопаи! Не дают отдохнуть в покое, что так редок в дварфийских поселениях. То тебе чудища из глубин, то оборотни из лесу, а то и эльфы нелепые в своих деревянных доспехах, да с деревянными мечами под мышкою прискочут. Али пожар, или потоп, а бывало неурожай толстошлемников, шахтеры ошибутся по пьяни, да обрушат что-нибудь, беги потом, откапывай их…
- Деда-а-а-а-а-а!
Детвора окружила Уриста, древнего как лес вокруг горы, в которой они жили. Справедливости ради стоит сказать, что старый дварф был даже старше – он застал те времена, когда первые ростки этого леса проклюнулись сквозь пепел ужасного пожара, что огромным огненным языком слизал всех и вся на поверхности земли. Как же хорошо, что дварфы живут под землей.
- О чем вам поведать в этот раз, неугомонные мои? – ласково спросил старый Урист, усаживая наугад выбранного ребенка к себе на колени.
- Адамантит! Расскажи нам об адамантите! – загалдели дети.
- Адамантит… да… - Урист задумался. - Нус, слушайте, дети! Адамантит этот неразрушимый, почти невесомый, чудесный синий металл. Мечи из него не знают преград и режут железные нагрудники, как топор режет молоко..
- Режет молоко? Он сказал молоко? Как это, резать молоко? – загалдели дети.
- Он имел ввиду, что режет легко и без усилий, дубины! – важно и нагло, как старшая наседка в курятнике, сказала высокая кудрявая девочка.
- Адамантовые доспехи же неуязвимы для обычного оружия и почти невесомы. – как ни в чем не бывало продолжил Урист. - Легендарные воители в полном доспехе из чудо металла могли в одиночку держать оборону супротив вражин, презрительно хохоча и обидно харкая им в лицо. Адамантит сверкает волшебным синим цветом, он крайне ценен…
- Но есть страшная опасность! – вдруг вскричал старый рассказчик бешено вращая глазами и воздев руки к потолку.
- Ааааааааа! – завопили самые младшие из слушателей, один из которых даже попытался убежать, но стена, метко ударив его по маленькой лохматой головушке, остановила дерзкую попытку.
- Какая, какая опасность? – вскричали дети посмелее.
- Он же сказал, страшная!
- Адамантитовые жилы – продолжил наш седобородый герой. - Это гвозди, которыми Армок на заре времен забил дыры в преисподнюю. И если их копать – то можно открыть врата в ад и выпустить демонов на свободу! Они огромны. Они ужасны. Они состоят из абсурдных вещей! Представьте себе состоящий из каменной соли немигающий глаз величиной с трех свиней поставленных друг на друга. Представили?! И как с ним сражаться, если он очень твердый и норовит вас раздавить всем своим весом? Или циклопического медного бурундука, чьи глаза стреляют лавой, а лап у него целых девять? Представили?! И таких ужасов там – тьма!
Старый мудрец прервался и обратил внимание на детей. Две трети из них бегали кругами и врезались друг в друга в попытках осознать весь кошмар, о котором он им поведал. Удовлетворенно кивнув, Урист продолжил:
- Но хватит о страшном! Вы знаете дети, и в нашем городе однажды добыли кусок адамантита…
- И открыли путь демонам?! – завопила довольно взрослая лысая девочка – Это значит, что мы все умрееееееееем!
- Да заткнись ты уже! – оглушив лысую своим сроду не мытым окаменевшим носком, заявила кудрявая властительница насестов. – Дедушка Урист рассказывает о том, что было раньше. Рас мы живы, значит демонов не выпустили!
- Верно! – подтвердил мохнатобровый старец. – Тогда шахтеры случайно наткнулись на жилу легчайшего из металлов, откололи кусок и понесли на доклад мэру. И хоть соблазн стать легендарным городом, где куют лучшие из лучших вещей из драгоценейшего из драгоценейших материалов был непреодолимо велик, но мэр, весь красный и задыхающийся от распиравших его чувств (поди ка усмири салат из гордыню и алчности, да приправленный ужасом), приказал заложить шахту камнями, заставить ее ловушками, да затопить водою. На всякий случай. Чтобы не совался никто. Стали после этого жители думать, что из этого одного куска сделать. Кубок? Колечки или браслеты? Одну ножку для стула? Шлем-шишак? Долго жители думали, долго размышляли. Идей то много, а кусок один. Так дело усугублялося еще и тем, что не было у них того, кто имел бы как мастер с адамантитом работать. Вот доверишь кузнецу Бембулу шлем делать, он все испортит, лепешку какую вместо шлема смастерит. И пока думали они, случилось с молодым рыбаком Сибреком одна занятность…
Как вы наверняка знаете, дитяти, иногда, когда звезды встают должным образом, рисунок скал образует верный узор, верная выпивка льется в то горло и еще черт знает по каким причинам, голову дварфа может посетить идея о создании легендарного артефакта. Идея эта столь всепоглощающа, столь всеобъемлюща, что счастливец позабудет о еде, о сне, о выпивке, о жене, о текущей у него под ногами лаве, и творящейся вокруг битве, он будет целиком и полностью сосредоточен на своей идее. Остальным дварфам останется только с благоговением смотреть на впавшего в столь странное настроение сородича и вовремя предоставлять затребованные материалы. Бывает, что счастливец требует речного жемчуга, которого в крепости отродясь не видели, или редких каменьев, или еще чего, чего торговцы достать не в силах. Тогда горю быть. Поглощенный идеей дварф, неспособный создать артефакт, сойдет с ума, и, или впадет в смертельную меланхолию, перестанет есть и пить, и умрет в скором времени; или впадет в убийственную ярость, и тогда держись честной народ!
Так вот, молодой рыбак Сибрек внезапно, как это обычно и бывает, впал в странное настроение. Он как был, без штанов и обуви (а было время утреннего туалета) бросился в путь. Никто в тот час и не приметил бегающего туда и сюда оголенного рыбака – жители отчаянно спорили, что же сделать из добытого накануне куска адамантита. Сибрек отчаянно искал мастерскую, что подошла бы ему. Он забежал в уголок кожевников. Нет, не то. Он добежал до своего дяди столяра, но тот, зная какой Сибрек безрукий и никчемный осел, отогнал его деревянной палкой с гвоздем. Несчастный рыбка бегал по крепости туда и сюда, не знаю, куда ему нужно, и, наконец, он увидел ее. Кузня! Ему нужна кузня! Идея пульсировала и рвалась в его голове, она гнала его в кузню. Вбежав туда, Сибрек своими слабыми руками выкинул громадину Бембула в коридор и ощутил себя на своем месте. Мудя обдавал жар печи, вокруг были совершенно незнакомые инструменты непонятного предназначения, но рыбака это не смущало. Он выбежал наружу, сшибив только поднявшегося на ноги кузнеца Бембула, и понесся искать материалы. Бембул обиделся на такое обращение и двинулся жаловаться мэру. Какой-то рыбак, да так себя ведет! А на площади тогда царили страсти. Речи, полные аргументов и свидетельств, перемежались драками, оглушительные крики вклинивались там и сям, кто-то задавил чужую кошку и понеслась… Остановились только когда обнаружилась пропажа узла их страстей, пупа разногласий, средоточия раздора, центра вокруг которого вертелся весь этот бедлам… пропал адамантий! Весь город бросился на поиски. Неужели вор среди своих? Или происки гоблина-шпиона? Где же, где же волшебный металл. Вскорости ли, не вскорости, но обнаружился чудо материал вместе с Сибреком в кузне. Дварфы быстро поняли, что случилось с рыбаком и засели думать. Всем было известно, что рыбак тот еще неумеха. Вдруг он смастерит из драгоценного синего металла… костыль? Или ночной горшок, или накладной нос, или дудку, да без дырок?! Или потеряет, или сломает?! Или все перепутает и сделает доспех из шерсти, а адамантием его лишь украсит? Взвыв от горя мэр хотел остановить Сибрека, разрушить кузню если придется, обречь того на гибель, и , возможно, умереть самому, но ему не дали. Быстро выяснили, что Сибрек помимо адамантита утащил к себе кусок угля, редкой кожи подземных зверей, горсть желтых мелких драгоценных камней, дорогой паучий шелк красного цвета и отрез некрашеного льна. Долго еще жители гадали, что там мастерит рыбак. День прошел. Или два. Или десять. Или все таки два. Но случилось!
Вышел к ним Сибрек, дохнув из распахнутой двери жаром кузнечной печи, освященный славой, под оглушительную тишину благоговейно молчавших жиетелей. Вышел и воздел руки к потолку в которых держал… кружку? Носок? Салатницу? Нет, нет и нет! В которой он держал необычайный удивительно узкий клинок отливающий благородным синим. Черенок меча обвивал жгут кожи, у основания клинка из желтых каменьев был выложен узор, призванный изображать круг сыра и полную луну. Луна кричит в страхе. Сыр кричит торжествуя. Гарда была украшена кольцами из угля, которые были украшены шипами из льна. Ручка была опоясана шелком, на котором шерстью был вышит Бембул и Мэр. Бембул плачет. Мэр изливается гневом.
- Что… что это? Это меч? – спросил мэр.
- Это катана. Я не знаю, что это такое, но ее зовут Абырапокрифиз, Ужас Луны Торжество Сыра. – ответил значительно исхудавший и покрытый копотью нынче легендарный кузнец Сибрек. – Носите на здоровье.
-Вот как-то так! – взревел торжествующий старый Урист резво вскакивая и там самым стряхивая с себя гроздья детей, что сидели разинув рты и пялились на него удивленными глазами. – А теперь пришла пора выпить доброго толстошлемникового вина! Айда со мной!
И ребетня веселой гурьбой побежала за старым и мудрым дварфом в столовую пить вино.
Старый, седой Урист поднял мохнатые брови. Ух, шалопаи! Не дают отдохнуть в покое, что так редок в дварфийских поселениях. То тебе чудища из глубин, то оборотни из лесу, а то и эльфы нелепые в своих деревянных доспехах, да с деревянными мечами под мышкою прискочут. Али пожар, или потоп, а бывало неурожай толстошлемников, шахтеры ошибутся по пьяни, да обрушат что-нибудь, беги потом, откапывай их…
- Деда-а-а-а-а-а!
Детвора окружила Уриста, древнего как лес вокруг горы, в которой они жили. Справедливости ради стоит сказать, что старый дварф был даже старше – он застал те времена, когда первые ростки этого леса проклюнулись сквозь пепел ужасного пожара, что огромным огненным языком слизал всех и вся на поверхности земли. Как же хорошо, что дварфы живут под землей.
- О чем вам поведать в этот раз, неугомонные мои? – ласково спросил старый Урист, усаживая наугад выбранного ребенка к себе на колени.
- Адамантит! Расскажи нам об адамантите! – загалдели дети.
- Адамантит… да… - Урист задумался. - Нус, слушайте, дети! Адамантит этот неразрушимый, почти невесомый, чудесный синий металл. Мечи из него не знают преград и режут железные нагрудники, как топор режет молоко..
- Режет молоко? Он сказал молоко? Как это, резать молоко? – загалдели дети.
- Он имел ввиду, что режет легко и без усилий, дубины! – важно и нагло, как старшая наседка в курятнике, сказала высокая кудрявая девочка.
- Адамантовые доспехи же неуязвимы для обычного оружия и почти невесомы. – как ни в чем не бывало продолжил Урист. - Легендарные воители в полном доспехе из чудо металла могли в одиночку держать оборону супротив вражин, презрительно хохоча и обидно харкая им в лицо. Адамантит сверкает волшебным синим цветом, он крайне ценен…
- Но есть страшная опасность! – вдруг вскричал старый рассказчик бешено вращая глазами и воздев руки к потолку.
- Ааааааааа! – завопили самые младшие из слушателей, один из которых даже попытался убежать, но стена, метко ударив его по маленькой лохматой головушке, остановила дерзкую попытку.
- Какая, какая опасность? – вскричали дети посмелее.
- Он же сказал, страшная!
- Адамантитовые жилы – продолжил наш седобородый герой. - Это гвозди, которыми Армок на заре времен забил дыры в преисподнюю. И если их копать – то можно открыть врата в ад и выпустить демонов на свободу! Они огромны. Они ужасны. Они состоят из абсурдных вещей! Представьте себе состоящий из каменной соли немигающий глаз величиной с трех свиней поставленных друг на друга. Представили?! И как с ним сражаться, если он очень твердый и норовит вас раздавить всем своим весом? Или циклопического медного бурундука, чьи глаза стреляют лавой, а лап у него целых девять? Представили?! И таких ужасов там – тьма!
Старый мудрец прервался и обратил внимание на детей. Две трети из них бегали кругами и врезались друг в друга в попытках осознать весь кошмар, о котором он им поведал. Удовлетворенно кивнув, Урист продолжил:
- Но хватит о страшном! Вы знаете дети, и в нашем городе однажды добыли кусок адамантита…
- И открыли путь демонам?! – завопила довольно взрослая лысая девочка – Это значит, что мы все умрееееееееем!
- Да заткнись ты уже! – оглушив лысую своим сроду не мытым окаменевшим носком, заявила кудрявая властительница насестов. – Дедушка Урист рассказывает о том, что было раньше. Рас мы живы, значит демонов не выпустили!
- Верно! – подтвердил мохнатобровый старец. – Тогда шахтеры случайно наткнулись на жилу легчайшего из металлов, откололи кусок и понесли на доклад мэру. И хоть соблазн стать легендарным городом, где куют лучшие из лучших вещей из драгоценейшего из драгоценейших материалов был непреодолимо велик, но мэр, весь красный и задыхающийся от распиравших его чувств (поди ка усмири салат из гордыню и алчности, да приправленный ужасом), приказал заложить шахту камнями, заставить ее ловушками, да затопить водою. На всякий случай. Чтобы не совался никто. Стали после этого жители думать, что из этого одного куска сделать. Кубок? Колечки или браслеты? Одну ножку для стула? Шлем-шишак? Долго жители думали, долго размышляли. Идей то много, а кусок один. Так дело усугублялося еще и тем, что не было у них того, кто имел бы как мастер с адамантитом работать. Вот доверишь кузнецу Бембулу шлем делать, он все испортит, лепешку какую вместо шлема смастерит. И пока думали они, случилось с молодым рыбаком Сибреком одна занятность…
Как вы наверняка знаете, дитяти, иногда, когда звезды встают должным образом, рисунок скал образует верный узор, верная выпивка льется в то горло и еще черт знает по каким причинам, голову дварфа может посетить идея о создании легендарного артефакта. Идея эта столь всепоглощающа, столь всеобъемлюща, что счастливец позабудет о еде, о сне, о выпивке, о жене, о текущей у него под ногами лаве, и творящейся вокруг битве, он будет целиком и полностью сосредоточен на своей идее. Остальным дварфам останется только с благоговением смотреть на впавшего в столь странное настроение сородича и вовремя предоставлять затребованные материалы. Бывает, что счастливец требует речного жемчуга, которого в крепости отродясь не видели, или редких каменьев, или еще чего, чего торговцы достать не в силах. Тогда горю быть. Поглощенный идеей дварф, неспособный создать артефакт, сойдет с ума, и, или впадет в смертельную меланхолию, перестанет есть и пить, и умрет в скором времени; или впадет в убийственную ярость, и тогда держись честной народ!
Так вот, молодой рыбак Сибрек внезапно, как это обычно и бывает, впал в странное настроение. Он как был, без штанов и обуви (а было время утреннего туалета) бросился в путь. Никто в тот час и не приметил бегающего туда и сюда оголенного рыбака – жители отчаянно спорили, что же сделать из добытого накануне куска адамантита. Сибрек отчаянно искал мастерскую, что подошла бы ему. Он забежал в уголок кожевников. Нет, не то. Он добежал до своего дяди столяра, но тот, зная какой Сибрек безрукий и никчемный осел, отогнал его деревянной палкой с гвоздем. Несчастный рыбка бегал по крепости туда и сюда, не знаю, куда ему нужно, и, наконец, он увидел ее. Кузня! Ему нужна кузня! Идея пульсировала и рвалась в его голове, она гнала его в кузню. Вбежав туда, Сибрек своими слабыми руками выкинул громадину Бембула в коридор и ощутил себя на своем месте. Мудя обдавал жар печи, вокруг были совершенно незнакомые инструменты непонятного предназначения, но рыбака это не смущало. Он выбежал наружу, сшибив только поднявшегося на ноги кузнеца Бембула, и понесся искать материалы. Бембул обиделся на такое обращение и двинулся жаловаться мэру. Какой-то рыбак, да так себя ведет! А на площади тогда царили страсти. Речи, полные аргументов и свидетельств, перемежались драками, оглушительные крики вклинивались там и сям, кто-то задавил чужую кошку и понеслась… Остановились только когда обнаружилась пропажа узла их страстей, пупа разногласий, средоточия раздора, центра вокруг которого вертелся весь этот бедлам… пропал адамантий! Весь город бросился на поиски. Неужели вор среди своих? Или происки гоблина-шпиона? Где же, где же волшебный металл. Вскорости ли, не вскорости, но обнаружился чудо материал вместе с Сибреком в кузне. Дварфы быстро поняли, что случилось с рыбаком и засели думать. Всем было известно, что рыбак тот еще неумеха. Вдруг он смастерит из драгоценного синего металла… костыль? Или ночной горшок, или накладной нос, или дудку, да без дырок?! Или потеряет, или сломает?! Или все перепутает и сделает доспех из шерсти, а адамантием его лишь украсит? Взвыв от горя мэр хотел остановить Сибрека, разрушить кузню если придется, обречь того на гибель, и , возможно, умереть самому, но ему не дали. Быстро выяснили, что Сибрек помимо адамантита утащил к себе кусок угля, редкой кожи подземных зверей, горсть желтых мелких драгоценных камней, дорогой паучий шелк красного цвета и отрез некрашеного льна. Долго еще жители гадали, что там мастерит рыбак. День прошел. Или два. Или десять. Или все таки два. Но случилось!
Вышел к ним Сибрек, дохнув из распахнутой двери жаром кузнечной печи, освященный славой, под оглушительную тишину благоговейно молчавших жиетелей. Вышел и воздел руки к потолку в которых держал… кружку? Носок? Салатницу? Нет, нет и нет! В которой он держал необычайный удивительно узкий клинок отливающий благородным синим. Черенок меча обвивал жгут кожи, у основания клинка из желтых каменьев был выложен узор, призванный изображать круг сыра и полную луну. Луна кричит в страхе. Сыр кричит торжествуя. Гарда была украшена кольцами из угля, которые были украшены шипами из льна. Ручка была опоясана шелком, на котором шерстью был вышит Бембул и Мэр. Бембул плачет. Мэр изливается гневом.
- Что… что это? Это меч? – спросил мэр.
- Это катана. Я не знаю, что это такое, но ее зовут Абырапокрифиз, Ужас Луны Торжество Сыра. – ответил значительно исхудавший и покрытый копотью нынче легендарный кузнец Сибрек. – Носите на здоровье.
-Вот как-то так! – взревел торжествующий старый Урист резво вскакивая и там самым стряхивая с себя гроздья детей, что сидели разинув рты и пялились на него удивленными глазами. – А теперь пришла пора выпить доброго толстошлемникового вина! Айда со мной!
И ребетня веселой гурьбой побежала за старым и мудрым дварфом в столовую пить вино.
